0d24e0778623b2ab83c7fcc9f48e9d78Гештальт-подход – одно из самых распространенных направлений практической психологии в России. Кубань в этом плане — не исключение. В прошлом году исполнилось 20 лет с тех пор как «гештальт» впервые заявил о себе в Краснодаре.

Из чего сложился этот путь в 20 лет, как и кем он был пройден?

В этой статье мы расскажем об основных его вехах, основываясь на воспоминаниях людей, которые шли по нему, когда-то вместе, когда-то порознь. А ещё обозначим особенности того отрезка пути, который сообщество проходит сейчас.

Наши собеседники — это основатели и старожилы краснодарского гештальт-сообщества: С. Сорокина, М. Бондаренко, А. Шабля, А.Боршняков, Н. Майстренко, И. Сапогова, В. Куцева, В. Юркова, С. Мигачева, Т. Старкова, К. Волкова, А.Чернов.

Итак,

в 1993 году в Краснодаре был проведен первый семинар по гештальт-терапии. Организатором и ведущим семинара был М. Бондаренко.

Анатолий Шабля: Макс для меня человек, с которого всё началось. Он привёз эту тему (гештальт) в Краснодар и нас с ней познакомил.

Максим Бондаренко работал тогда в институте физкультуры на кафедре психологии, и выполняя общественную нагрузку, занимался заказом литературы для библиотеки.

Ф. Перлз "Внутри и вне помойного ведра"

Ф. Перлз «Внутри и вне помойного ведра»

Максим Бондаренко: Как то раз нам попала брошюра «самиздатовская», там предлагали литературу по всяким направлениям психотерапии. И помню, там был небольшой раздельчик, назывался гештальттерапия. Были там и всякие другие слова, типа психодрамма, нейро-лингвистическое программирование, эриксоновский гипноз. Не совсем понимаешь про что, но составить представление можно. А слово «гештальт» я, конечно, знал, но что такое гештальт-терапия? Там было всего книжки три, но названия у них тоже были такие, как сказать, неординарные. Одна называлась «Внутри и вне помойного ведра» (смеется), а вторая «Гештальт, ведущий к просветлению, или пробуждение от кошмара». Они засели у меня в голове. Я по-моему их тогда даже заказал, но не помню, правда, чтоб я их особо внимательно прочитал.

А потом попалась мне реклама «о Школе современной психотерапии».  Это было в 1992 году, где-то в районе 8 марта. Школа длилась неделю, было несколько параллелей ворк шопов, бесконечная презентация мастерских, нужно было всё время выбирать. Из тех, на которые я сходил, было несколько мастерских про гештальт, одна из них длилась полтора дня. Это был мой первый эмоциональный опыт.

И тогда мне захотелось этим дальше заниматься. Программ по гештальту в то время ещё особо не было,  а мэтры, у которых мы впоследствии учились, сами ещё учились.

После одной из таких поездок, я и провел в Краснодаре семинар. Какого-то особого названия у него не было, поскольку он был такой, кулуарный, типа «Ну, съездил — покажи».

В общем, я просто показывал то, что увидел там, какие-то эксперементы проводил, осознавали, обсуждали. В основном это были эксперименты в духе позднего Перлза, «типа найди какой-нибудь предмет, который не нравится, стань этим предметом, расскажи что-нибудь про себя».

Анатолий Шабля: На тот момент существовала в Краснодаре группа психологов, которая называлась центром «Акме». Его организовала Марина Карецкая. В этом центре сложилась очень творческая обстановка, с элементами вольнодумства. Люди подобрались ищущие — искали чего-то большего, чем просто возможности отсидеться в государственном учреждении, самоопределялись. В этот период Макс и привез гештальт. Провёл для нас первый семинар. И тут уже энтузиазм у народа «попёр». Я, во всяком случае, на этом семинаре получил богатейший практический опыт и понял, что этим заниматься стоит, что инструмент для работы достойный.

Первые базовые курсы 1-й, 2-й ступени в г.Краснодаре.

В 1995 году началась первая программа по гештальт-терапии, которую проводила Нина Голосова в рамках Института групповой и семейной терапии (г. Москва).

Среди участников этой группы были: Максим Бондаренко, Светлана Сорокина, Анатолий Шабля, Людмила Ситко, Галина Шевич, Ольга Нархова, Александр Дмитриенко, Татьяна Бондарь.

Светлана Сорокина: Участниками первой группы были, собственно, все, кто тогда входил в коллектив «Акме». И это была группа, которая прожила в неизменном составе от первой сессии до последней, только в самый первый день была одна участница, которая сразу же и ушла.

Максим Бондаренко: Группа сильно отличалась от тех стандартов, которые сейчас в МГИ, например, учебные сессии длились 5 дней.

В мае 1998 года практически одновременно стартовали следующие 2-е обучающие программы.

Одна — 6 мая 1998 года под руководством Александра Тенькова, при КубГУ. В составе группы: Ирина Сапогова, Наталья Майстренко, Виктория Куцева, Людмила Ожигова, Карина Шевкуненко.

Вторая группа — 9 мая 1998 года, под руководством Даниила Хломова. В составе группы: Виолетта Юркова, Марина Горбачевская, Олег Ключеров, Александр Боршняков, Зоя Попова, Анжелика Чумакова.

Ирина Сапогова: Я про гештальт узнала на кафедре. От нашей коллеги Бурмистровой Татьяны, которая собственно и пригласила Александра Тенькова к нам в Краснодар. И мы пошли учиться почти всей кафедрой. Осенью даже почти «шаттл» провели совместно с факультетом управления КубГУ на турбазе «Романтики». Это район Лаго-Наки. На этом месте был раньше монастырь, а потом турбазу организовали. Занятия проводили в плохо отремонтированной сельской школе. С потолка даже что-то капало, но было захватывающе. Мы вместе со студентами, заведующими кафедр и деканом  проводили какие-то процесс-группы, группы спонтанной динамики и т.д. Мы были активны и молоды. В этом удивительном духовном месте мы везде говорили о гештальте: ходили по тропинкам к заброшенным стенам собора и говорили, пробирались через горные ручьи и говорили… Сейчас в этом месте опять монастырь.

Наталья Майстренко: Для меня гештальт-терапия казалась тогда очень известной, читанной в ещё ротопринтном издании «Практикуме» и Энрайтовском «Гештальт, ведущий к просветлению», знакомых по учебе в Москве первых, ещё советских гештальтистах. Обучения в группе я сначала ценила мало. Как часто теперь я узнаю в сомнениях нынешних студентов программ собственные критические настроения. Саша Теньков – мастерски преподавал метод в детском садике, и это было очень символично. Я записывала «по-Теньковки», задирала нос, что, мол, «знаем мы», в общем, конечно –  детский сад гештальт-терапевта. Сейчас я думаю, что для того, чтобы вынянчить себя профессионально трудно найти лучший садик. А вот настоящая школа, с осознанным выбором и принятой идентичностью началась на третьей ступени.

Александр Боршняков: «В обучающую группу по гешталь-терапии я пошел 9 мая 1998 года по предложению Светланы Сорокиной «попробовать» гештальт на практике, так как в это время я был увлечен психоанализом и успешно его практиковал в психологическом центре «АКМЕ» и считал, что ничего лучше психоанализа нет и быть не может. С гештальт-терапией в это время был знаком только по книге: «Фредерик Перлз, Р. Хефферлин, П. Гудмэн Опыты психологии самопознания /Практикум по гештальттерапии/ Гиль-Эстель Москва 1993». Эта книга сейчас хранится у меня на почетном месте книжной полки. В то время мне с трудом представлялось, как это можно применять на практике. Я считал, так как основатель теории и практики гештальт-терапии Фриц Перлз открыл свое направление в противовес Зигмунду Фрейду и психоанализу, то и мне придётся выбирать что-то одно: или психоанализ или гештальт-терапию, а «предавать» психоанализ мне не хотелось». После первой группы моё отношение к гештальт-терапии изменилось. Мастерство Данилы Хломова, нашего первого тренера, практическое применение гештальта в его исполнениии очаровали меня. От Данилы я узнал, что современное направление гештальт-терапии не противопоставляется психоанализу (и другим направлениям психотерапии), а может взаимодополнять друг друга. И можно в равной степени практиковать и психоанализ и гештальт-терапию. Три года обучения в гештальт программе, благодаря тренерам и теплой дружеской атмосфере в группе, помогли мне стать мягче, терпимее, чувствительнее к себе к клиентам и психотерапевтическому процессу. Обучение в гештальт программе дало мне широкий ассортимент техник работы с клиентами, научили работать с симпатией (в отличии от психоанализа, где используют при работе апатию, безразличие, беспристрастность, чувственную и эмоциональную сдержанность у аналитика в работе с клиентами). За время обучения я разрешил массу своих личностных психоэмоциональных проблем, что помогло мне как человеку – изменилось качество моей жизни, и как специалисту стать более успешным, более эффективным в работе с клиентами. Гештальт-терапия очень сильно повысила мою профессиональную самооценку. В 2000 году я перешёл работать из муниципального психологического центра в частный медико-реабилитационный центр по работе со сложными пациентами с зависимостями. Я до сих пор считаю, что работа с зависимыми людьми является самым сложным и энергозатратным направлением, так как требует большей профессиональной выносливости, устойчивости, ведь работать с зависимым человеком необходимо на протяжении 18 месяцев). 4 июня 2001 года на сертификационной сессии, которую проводил независимый тренер МГИ Вячеслав Тарасов (из Воронежа) совместно с руководителем программы, директором МГИ Даниилом Хломовым, я получил безусловную сертификацию гештальт-терапевта. Стал одним из трех лучших выпускников, которые получили безусловную сертификацию».

Первая программа 3-й ступени подготовки супервизоров и тренеров.

Осенью 2001 года в Краснодаре началась программа 3-й ступени обучения супервизоров и тренеров под руководством Д. Хломова и Е. Калитиевской. Это был первый проект на Юге России, объединяющий сообщества практикующих гештальт-терапевтов южного региона (Краснодар, Ростов-на-Дону, Волгодонск, Ставрополь).

В числе участников группы: Максим Бондаренко, Светлана Сорокина, Наталья Майстренко, Анатолий Шабля, Александр Боршняков, Виктория Куцева, Виолетта Юркова, Зоя Попова, Марина Горбачевская, Олег Ключеров, а также Максим Линенко (г. Волгодонск), Андрей Чернов (г. Ставрополь), Инга Бадальян (г. Ставрополь); Александр Самончик (г. Ростов-на-Дону); Ольга Грищенко (г. Волгодонск).

Виктория Куцева: Начиналась группа в количестве человек 30-ти, потом народ отсеялся и остался хорошо пьющий состав – человек 15. Было очень много страсти в наших отношениях.  Москвичи даже назвали нас как-то на Керченском интенсиве «эти утомленные близостью краснодарцы».

Максим Бондаренко: Долго решали где её проводить. Инициатива была у Ставрополя, но, в конце концов, Краснодар перевесил, так как людей больше было.

Андрей Чернов: мы в Ставрополе в 2001 году завершили обучение на базовом курсе, я, Максим Линенко, Инга Бадальян, Саша Самончик, Оля Грищенко и другие наши ребята – мальчики и девочки. Марина Соколенко – моя учебная «тройка» – теперь она уже Тихомирова, в процессе второй ступени славно перебралась в Москву.

Потом Лена Калитиевская сказала, что есть возможность пройти программу – «Совершенствование в гештальт-терапии», про супервизорство, тренерство шла речь. Решили, что да, хорошо, хочется, надо. Но надо было объединяться с кем-то. Сказали, что в Краснодаре есть группа, ну хорошо,  пусть приезжают. Да нет, мол, их там больше.

Напряжение тогда было, помню. Нарциссические всякие штучки наши, типа, чего это мы будем в Краснодар ехать, – пусть они к нам. Калитиевская тогда выступила дипломатом и предложила сделать такой «пробничек»: собраться в Краснодаре на первую группу и потом уже решать.

Нас человек 7-8 было из Ставрополя, Волгодонска. Я, помню, приехал тогда через день или два после защиты диссертации, ну вобщем, был «на коне» 🙂 🙂 . Ну и заходим мы, все гордые, посмотреть: «и кто же тут…». Ожидания были, что молодые тут все будут, а мы такие постарше. Оказалось – все симпатичные ребята, зрелые, вид такой.. серьезно-внушительный. Какое-то время было, помню, напряжение, конкуренция, типа, кто круче. Но после первой встречи договорились, что «Да, остаемся в Краснодаре». И народ приятный, и сам город. Влюбился я тогда в Краснодар.

И вот так пошло-поехало. Для меня эта наша группа, была как братство-сестринство, так вот могу сказать.

Виолетта Юркова: У меня тогда был грудной ребенок, и в семье стоял вопрос, как ты пойдешь? Я понимала, что я пойду, оставалось только решить: как?! Помню в итоге,  у меня тогда муж ходил с коляской вокруг здания, где шла учеба 🙂 🙂 🙂

Александр Боршняков: «Когда речь зашла о продолжении обучения на третьей ступени я ни на миг не сомневался в том, что пойду учиться дальше. Ведь от гештальт-терапи я получил много, а сейчас есть возможность получить ещё больше, совершенствуя свои навыки, как гештальт-терапевта, пойти дальше овладеть навыками супервизора, тренера и иметь в дальнейшем возможность делиться с другими людьми этими бесценными знаниями и помогать менять их качество жизни. Мои ожидания оправдались и замечательный тандем наших основных тренеров Данилы Хломова и Елены Калитиевской, которые с удовольствием делились своими знаниями, помогали росту моего профессионализма. Благодаря этому обучению я совершенствовал индивидуальную работу с клиентами, супружескими парами и семьями, развил свой профессионализм в работе с зависимыми людьми (от алкоголя, наркотиков, табака, азартных игр). Научился работать с людьми переживающими кризис, стресс, депрессию, страдающими психосамотическими расстройствами. Так же открыл для себя работу с профессиональными спортсменами, научился настраивать их на высокие достижения. Группа третьей ступени хоть и состояла из участников разных групп, из разных городов, но благодаря философии гештальта, хорошей профессиональной мотивации участников гештальт программы и мастерства тренеров мы уже к концу первой сессии стали единым коллективом единомышленников, с теплыми доверительными, эмоциональноблизкими отношениями. Работа в группе сменялась самостоятельной работой в «пятёрках» это был для нас новый формат в отличии от «троек», которые были на второй ступени. До сих пор с теплотой вспоминаю её состав: «Максим Бондаренко, Анатолий Шабля, Наталья Майстренко, Татьяна Бондарь и я, Александр Боршняков» Мне казалось, что мы были самой замотивированной «пятеркой», встречались с завидной регулярностью и осваивали новую форму – супервизия. Это очень продвигало каждого из нас в работе как гештальт-терапевта, выводило на новый качественный уровень. Отдельный, важный блок, который мы освоили на третьей ступени – это работа по ведению терапевтических и обучающих групп. Результатом обучения на третьей ступени явилось для меня профессиональная и социальная зрелость и в результате этого я в 2 ноября 2001 года открыл своё ООО «Реабилитационный центр Боршнякова», а 14 мая 2004 года приобрёл в собственность офис, в котором по сей день успешно работаю, занимаясь любимым делом, делом всей моей жизни. Программа третьей ступени «Совершенствование в гештальт-терапии» успешно завершилась 16 января 2005 года присвоением мне квалификации СУПЕРВИЗОР, ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИИ».

Первые обучающие программы гештальт-терапии под руководством краснодарских тренеров.

С 2002 года стали оргазовываться базовые программы подготовки гештальт-терапевтов, под руковоством уже краснодарских тренеров. Первую такую программу вели М. Бондаренко и Е. Калитеевская (г. Москва). Среди участников группы: Елена Гончарова, Инна Сахарова, Лариса Хибина, Светлана Савина. Вторую программу вёл М. Бондаренко. В состав этой группы вошли: Екатерина Волкова, Тамара Старкова, Маргарита Репина, Кирилл Хушман (г. Новороссийск), Кристина Ирбулатова.

Далее вести обучающие программы стали и другие краснодарские тренеры: А. Шабля, А.Боршняков, С. Сорокина, И. Сапогова, Н. Майстренко.

Ирина Сапогова: Идея начать вести базовую программу родилась на черноморском интенсиве в 2002 году, при поддержке А. Тенькова и А. Вершинина, с которыми мы начали в декабре 2002 года обучающую программу для студентов-психологов. Среди участников были Кондратьева Анастасия, Самодуров Михаил, Долгих Галина, Иноземцева Светлана и др. Работая в качестве терапевта и тренера, я, наконец, смогла соединить свою теоретическую преподавательскую и практическую деятельность, т.е. воплотить в жизнь то, о чём я всегда мечтала. В 2003 году мы набрали ещё три группы, две в Краснодаре и одну в Белореченске.

Для меня гештальт-терапия – это работа и развитие. Не всё же возможно на занятиях студентам «пересказать». А в обучающих гештальт программах и терапевтической практике я получаю большое удовольствие, когда есть кому «передать» свои профессиональные находки. Гештальт – это и некоторая философия, которая помогает быть более счастливым человеком в жизни.

Наталья Майстренко: Я говорила о первых ступенях обучения гештальт-терапии как о детском саде, а третья ступень – похожа на школу, а порой даже на высшую, но вот ведя обучающие гештальт-терапии группы, вижу я воочию спиралевидную траекторию собственного профессионального пути. Снова те же «почемучкины» вопросы задаю я себе. Ответов-то нет. Честь и хвала моим коллегам и студентам, что отваживаются жить с вопросами. Уверена, что сам процесс обучения гештальт-терапии создает возможность для учащегося вырастать как человеку, живущему в профессии. Это пространство зеркал, отражающих разные аспекты своего «Я» и вызов отважиться «практиковать собственную жизнь».

Александр Боршняков: «Профессиональная зрелость и готовность делиться своими знаниями к нам пришла и мы: Анатолий Шабля и я Александр Боршняков договорились проводить первые обучающие программы вдвоём. Совместно мы провели три программы первой ступени (первая группа январь 2006 года, вторая октябрь 2006 года, третья май 2007 года) и одну программу второй ступени, которая стартовала в январе 2008 года и финишировала 6 января 2012 года. Среди наших выпускников есть те, которые принимают активное участие в жизни Краснодарского гештальт сообщества – это Виталий Ютко и Александр Коновалов».

Образование сообщества.

В 2003 году участниками третьей ступени была создана ЛиГА гештальт-анализа. Стали проводиться первые тренерские сборы, был создан Этический совет.

Виктория Куцева: Мы заканчивали третью ступень, стали встречаться, обсуждать жизнь и развитие сообщества. Был создан этический совет, в состав которого вошли Вета Юркова, Зоя Попова, Наташа Майстренко. Появились идеи о создании профессионального совета. И были его разные составы и представления о том, как это должно быть. Все это обсуждалось жарко, страстно. Было много споров и разногласий.

Виолетта Юркова: Я после декрета стала приходить на сборы, знакомилась со всеми. Там появились для меня Тома Старкова и Кристина (Ирбулатова).

Пытались формировать свой устав. Был создан этический совет, в который вошли Зоя Попова, Люда Ситко и я. Его основная идея заключалась в том, чтобы люди могли обращаться в совет с жалобами на терапевтов, где жалобы бы выслушивались именно в супервизорском ключе, без осуждения и порицания терапевта. Чтобы было пространство для поддержки и клиента, и терапевта.

Сначала к идее отнеслись скептически, посмеивались, но потом, когда шли обсуждения на тренерском сборе, были разработаны правила, устав, и это положение изменилось. Для меня это было важно. Через эти обсуждения и разработку правил я сама осмысляла этические нормы, что значит этика, этический совет. Мне было важно, чтобы эта функция работала и было возможно через этот процесс уделять внимание теории, вносить темы в образовательный курс.

Интересно, что после создания совета жалобы прекратились (смеется). До его образования жалобы были, а потом их не стало)).

Гештальт-аналитическая лига. Положение.

Первые краснодарские конференции.

20-21 марта 2004 года в Краснодаре состоялась первая гештальт-конференция «Весенние надежды», которая стала важным событием в жизни сообщества. Конференция проводилась Лигой гештальт-аналитиков совместно с Институтом Экономики и Управления КГМА. Девиз первой конференции — «Что единицы — ерунда единицы, надо в Лигу объединиться!»

Программа первой конференции

Программа первой конференции

Программа первой Краснодарской гештальт-конференции. Что единицы — ерунда единицы, надо в ЛиГУ обьединиться!

Программа второй Краснодарской гештальт-конференции. Сыр в масло, а гештальт — людям!

С того времени конференции стали ежегодным мартовским событием, неотъемлемой частью жизни сообщества, его основным интегрирующим пространством.

Виолетта Юркова: Был такой период в жизни сообщества, когда активно проводились ворк шопы, каждую среду/четверг. Потом сложно стало. Какие-то из мастерских народу нравились, какие-то нет. Встал вопрос, как и, каким образом, допускать людей к ведению ворк шопов: в то время процедуры предварительной презентации мастерских на тренерском сборе ещё не было. Да и рекламировать не было возможности (вот сейчас наш сайт решал бы эту задачу).

Тогда и появилась первая конференция. Было страшно, но мы двигались. Много было вдохновения, возбуждения, которые перекрывали страх. Сочиняли названия, фантазировали. Все очень активно участвовали в организации. Кто-то за сбор людей отвечал, кто-то за расстановку мебели и т.п. Думали, как вести день — из тревоги говорили, что попало)), потом собирались с мыслями, пытались связать с историей сообщества.

Ругались помню, но так, конструктивно ругались – решали, как лучше сделать.

Неожиданно для нас конференции пошли.

Считаю себя почетным членом гештальт-конференций: сделанного много — чувства, эмоции, труды.

Максим Бондаренко: Она (первая конференция) проходила в какой-то общаге медицинского института на 40 лет Победы. Был такой кайф, типа смогли, провели, получилось… Человек 60 было. Помню ощущение маленьких тесных комнат, классов. Я фотографию как-то видел с той конференции, вспомнил, какой я был без бороды.

Наталья Майстренко: Первые конференции, на мой взгляд, отражали усилия быть собой и не разрушить команду. Улыбаюсь, глядя на динамику тем собственных мастерских: «Смертельные защиты или аутоагрессия как путь к любви», «Камо грядеши», «Дистанция близости», «Психотерапия как анимация», «Пространства сексуальности» 🙂 . А вот последняя была про время. Время «собирать камни»?

Максим Бондаренко: На одной из ранних конференций проводил такую мастерскую «Эго, деньги и агрессия». Приперлось тогда человек 50. Я думал, что с ними делать. Ну, ничего так. Причем отзывы были такие фееричные, драйва было много.

Катерина Волкова: Сейчас конференции носят больше презентационный характер, народ приходит себя показать, свои проекты порекламировать. А первые конференции были скорее идейными, проводились с целью популяризировать гештальт, привлечь людей в сообщество. Исходили они больше из энергии, желания самим объединиться, сделать что-то общее. Я всегда радуюсь, когда приходят люди, поддерживают сообщество, своими идеями обеспечивают обмен энергии в внутри сообщества.

Тамара Старкова: Во время конференций есть ощущение сообщества. А людям нужна принадлежность, они хотят поддержки. Я так понимаю, что сообщество – это, с одной стороны, — поддержка, а, с другой стороны, — здесь тебе могут сказать: «Ты не туда гребешь».

Ирина Сапогова: Первые конференции, наверное, как первые дети, которым уделяется много внимание. Обсуждали практически всё, название, презентации, впечатления о мастерских, реакции участников, волновались. Первые конференции иногда были похожи на капустники, я вспоминаю одну из конференций совпавшую с масленицей: блины, которые пекли участницы, чай, сладости, чучело, которое затем сожгли во дворе института. Возможно, именно это внимание к подготовке  конференций позволило постепенно интегрировать столь разных людей в сообщество профессионалов.

Положение о Конференции. Краснодар 2011

Следующим после Краснодара городом края, где стали проводиться гештальт-конференции, стал Сочи. Первые Сочинские конференции (2005-2007 гг.) проводились при активной поддержке Краснодарского сообщества.

Светлана Мигачева: Сейчас сочинцы справляются самостоятельно, но качество и репутация гештальт-сообщества Сочи во многом созданы благодаря вкладу краснодарцев. На этих первых сочинских конференциях хватало курьезов. Помню, такую историю. Однажды мы сидели тренерским составом вечером накануне конференции, пили пиво с воблой. И Макс (Бондаренко) говорит, «а кому слабо завтра спонтанно провести мастерскую на тот контент, который я сейчас озвучу». Контенты были хулиганские. Но мы все сказали, что не слабо.

Максим Бондаренко: Было такое хулиганство, я его инициировал. Ну, сидели вечером, пили, прикалывались. А я что-то вспоминал стишки, которые достались мне довольно неординарном способом. Я в Киев ездил, в свободное время любил прогуливаться, одним из любимых мест для прогулок был Андреевский спуск, там собираются живописцы.

И ко мне дядька пристал, хотите, говорит, вас удивлю. Назовите мне 3 слова, я назвал, он тут же четверостишие из них — сходу. Хотите ещё раз удивлю, ну давайте — удивляйте. Назовите ещё три слова, он мне — опять четверостишие. Ну, это у него такая замануха была, а вообще, он продавал миниатюры со стишками. Я пару таких купил. Одна, помню, была с эротическими вульгарными стишками.

Так вот, во время этой посиделки, я их стал цитировать по памяти, народ стал прикалываться. Дошло у нас до того, что решили написать эти стишки на листочках, свернуть в трубочку и положить условно говоря в шапку. Кто какую вытянет, тот такую мастерскую и проводит, экспромтом.

Стишки были такого плана:

«Просил у всех,

Не каждая давала,

О, женщины!

Как мне вас было мало».

«О, женщины!

Я вами поражен,

Насколько вы добрее

Наших жен».

Светлана Мигачева: На утро проснулись и ужаснулись, стали думать – делать или нет. Решили все-таки похулиганить. Самая невинная тема была у Веты Юрковой про приближение мужчины и женщины.

Максим Бондаренко: А вот мне лично досталась следующая:

«Прилег немножечко поспать я,

Устав от сладострастных спазм,

Ведь путь от страсти до апатии

Длиной всего в один оргазм».

Мастерская моя так и называлась «Путь от страсти до апатии». Все краснодарцы были в одной параллели. Бумажки со стишками тянули прямо на презентации мастерских, т. е. до последнего момента никто заранее не знал, какую тему будет проводить. Группы образовались. Получилось с одной стороны, как-то прикольно, с другой, глубокие такие работы вышли.

С октября 2008 года в г. Краснодаре стали проводиться Конференции дебютов. Первая такая конференция состоялась под названием «Парад дебютов», включала в себя 3 параллели мастерских, хотя и была однодневной. Среди дебютантов были: Юрий Сальченков, Галина Дегтярева, Людмила Ожигова, Роман Куниченко, Максим Дубенцов, Олег  Самсонов.

Светлана Сорокина: Мы сначала выделяли параллель на основной конференции. До тех пор, пока количество дебютантов не стало превышать количество мастерских, которые возможно было для них выделить в пространстве основной конференции.

Виолетта Юркова: Так как неопытных людей стало предъявляться всё больше, это влияло на общее впечатление от конференции. Останавливать тех, кто пока не умеет, было неправильно. Поэтому решили организовывать дебюты. Супервизии, помню, тогда были бесплатными, включая предварительные. Ну, кто уж как, но я помню, работала бесплатно. Я была на первой такой конференции, мне очень понравилось, было радостно.

Катерина Волкова: Организаторами первой конференции были я, Миша Бородавкин и Тома Старкова, при участии Светланы Сорокиной. Задача конференции дебютов — поддержка начинающих терапевтов. Проходит она в основном внутри сообщества. Первые конференции дебютов проходили в очень теплой обстановке, много было поддержки и от тренеров и от супервизоров. Народ уходил благодарный.

Первый номер журнала «Диалог». Издание журнала краснодарского сообщества.

В 2006 году вышел в свет первый номер журнала «Диалог», изданный гештальт-аналитической Лигой. В него вошли статьи ведущих тренеров МГИ, а также работы участников первой группы завершившейся 3-й ступени.

Виктория Куцева: Мы так вдохновили собственных учителей своими идеями и работами, что они нам в ответ выдохнули: а почему бы вам всё это не опубликовать. На одном из сборов образовалась редакционная коллегия. В её состав вошли В. Юркова, М. Горбачевская, Н. Майстренко и я. Были интенсивные встречи, накал, замечательные идеи.

Наталья  Майстренко: Задачи, которые ставились на этапе создания журнала, были очень масштабны: планировали регулярно проводить анализ социально-психологической среды города, заниматься психологическим просвещением населения Кубани, было желание размещать в журнале информацию о различных групповых мероприятиях и программах, рассказывать новое о терапии, супервизии, мастерских. Мы хотели обсуждать городские и краевые проблемы, требующие психологического осмысления. Задумывались и разделы с советами и консультациями психологов сообщества. Возможно, в этом проекте было много максимализма, но много искренности и творчества. Помню,  как восхитилась стилем письма Марины Горбачевской, проникновенными поэтическими строчками Виолетты Юрковой…

Виолетта Юркова: Журнал шёл сложно, много было сопротивления. Нарцистическое предьявление давалось нелегко. Помню, я даже свою статью долго не читала, думала: «вот я сейчас прочту, что я буду чувствовать». Сейчас читаю, улыбаюсь.

Виктория Куцева: Почему проект прекратил существование, несмотря на то, что были грандиозные планы и море энергии? Мы тогда грешили на отсутствие поддержки, а настоящая причина была, наверное, в недостатке зрелости. В то время все мы находились в процессе активного профессионального становления, формировали свои терапевтические взгляды, практиковали. А в такой ситуации сложно писать, отвлекает писательство от непосредственной глубинной работы.

Максим Бондаренко: В этот период раскол стал намечаться. Журнал — дитя этого раскола. Часть людей была воодушевлена этой идеей, часть — против. Проект не был поддержан всеми, поэтому получился, возможно, не очень удачным. Дальнейшего продолжения не было. Раскол — обычный этап в развитии сообщества, когда от единства оно переходит к соперничеству, конкуренции. Это, конечно, сказывается на отношениях, на проектах.

Виолетта Юркова: Почему не было 2-го номера? Не писали статьи. Да и мало было издать, надо было продать. На интенсивах рекламировали.

Помню участники просили автографы)) Много было всего: страшно, стыдно и одновременно гордость. Всё очень уязвимо принималось: и порицание, и поддержка.

Наталья Майстренко: Я долго лелеяла надежду на возрождение журнала. Верю, что этот проект актуален и сейчас. Возможно, нужно поискать другую форму.

Качество первого номера журнала вызвало негативную критику. Деньги-то потрачены были общие, да и «лицо» сообщества он представлял. Хотя, на мой взгляд, первенец  получился неплохим малышом и можно было рожать дальше. Но начинавшийся в сообществе кризис некоторое время не позволял вести продуктивный «Диалог».

Выпустив первую группу третьей ступени, Хломов и Калитеевская продолжали поддерживать Южное сообщество до 2012 г., ежегодно проводя супервизорскую трехдневку, на которой обсуждались не только профессиональные вопросы, но и вопросы, касающиеся жизни сообщества. В это же время функционировала первая интервизорская группа, участниками которой были в основном выпускники первой 3-й ступени.

Светлана Мигачева: Толик добавлял перцу на этих группах – был критичным, чувствительным, здравым и провоцирующим.

Анатолий Шабля: Ну, вообще это были не только трехдневные семинары по приезду Лены и Данила, это был такой проект поддержки профессионального развития, который функционировал постоянно в течение наверное 2-3-х лет. Мы стали думать, как продвигаться профессионально, опираясь друг на друга. Ну, и вот родился такой поддерживающий формат. Мы регулярно встречались и обсуждали вопросы и случаи из практики. Начали было называть себя супервизорской группой, но нас быстро поправили, указав на то, что вообще-то в группе супервизора ни одного-то и нет, учимся только.  Формат был очень эффективным, участники группы стали вскоре выглядеть очень продвинутыми, пошла молва. В группу могли прийти не только гештальтисты, но и другие люди по рекомендации участников.

На одной из этих «супервизорских» групп  было утверждено  региональное представительство МГИ – «Южно-российское гештальт сообщество». Света (Сорокина) стала представителем этого сообщества.

Светлана Сорокина: И до сих пор, не смотря на то, что я сняла с себя эти полномочия, некоторые всё равно продолжают считать, что они у меня есть.

Светлана Мигачева: длительный период времени я, приезжая в Краснодар, жила в той квартире, где проходили ранние гештальт-группы. У меня сохранились очень особенные воспоминания о времени, когда я там жила, не смотря на то, что квартира была совершенно тривиальной, там очень чувствовалось наше поле. Толик, что ты ржешь?

Анатолий Шабля: Ты хочешь сказать что намоленное место? Да там крысы дохли.

Светлана Сорокина: Да, правда, — после одной из сессий, которая прошла очень интенсивно, мы обнаружили под креслом дохлую крысу. При этом она так изящно лежала, что мы долго не могли понять – это игрушка или все же крыса и почему она не шевелится. В общем, оказалось, что все-таки крыса, которая пала жертвой гештальт-процесса 🙂 🙂 🙂 .

Первые интенсивы.

Начиная с 2000 года и по настоящее время регулярно проводятся интенсивы на Черноморском побережье Краснодарского края.

Ирина Сапогова: Менялась команда, организаторы, темы интенсивов. Так, с 2000 по 2008 проводился  «Большой черноморский интенсив», в рамках которого принимали участие в разное время гештальтисты из разных регионов, а в 2004 году приняли участие Харм Сименс и Дик Лопп.

В 2005-2007 гг. краснодарское гештальт-сообщество активно поддерживало интенсивы в Керчи.

Светлана Сорокина: массовое участие в интенсивах для краснодарского сообщества началось с проекта в Керчи, организаторами которого были украинские коллеги. Этот интенсив поддерживали Лена (Калитиевская) и Данила (Хломов). Без курьезов, конечно, не обошлось.

Как-то  водитель автобуса, на котором мы выехали  из Краснодара, довез нас до русско-украинской переправы, и из-за какой-то поломки отказался везти дальше. Мы кое-как переправились и стали думать, что делать дальше. О наших затруднениях узнали Лена и Данила, они стали помогать в поисках автобуса. Лена увидела автобус типа Икарус на дороге  и помчалась за ним на машине. В погоне повредила колесо, пришлось ехать на шиномонтаж.

Виктория Куцева: По вечерам мы осваивали во всех тонкостях русский язык. Светочка (Сорокина) приходила утомленная после процесс-группы, которую она вела со страстным Сашей Самончиком. Мы её отпаивали, откармливали, и начинали загадывать загадки. Загадки загадывал Толик (Шабля). Он спрашивал: «Девочки, скажите, вот как ласково назвать большой мужской детородный орган». Ещё было любимое слово конфиденциальность. Нужно было дать определение, используя только нецензурные слова.

Турбаза "Пихтовый бор"

Турбаза «Пихтовый бор»

В августе 2008 г. С. Сорокиной и М. Бондаренко был организован первый интенсив, при участии Игоря Данилова (г. Москва). Место проведения интенсива: п. Лаго-Наки на базе «Пихтовый бор».

Светлана Сорокина: поддерживали мы долгое время Керчь, да и созрели для организации собственного интенсива. Место в Лаго-Наки очень красивое — лес, озеро, ущелье.  Но с базами там не густо. Условия проживания на той базе, которую мы выбрали,  были, скажем так, очень простенькие. Большинство комнат оказались сырыми. Туалеты оставляли желать лучшего. Недовольства со стороны участников было много.

Максим Бондаренко: Условия жизни были спартанские. Например, электричество было от местного генератора, который включали вечером и выключали в 12 ночи. Много общались при свечах.

Андрей Чернов: Хоть проходил интенсив тогда, на какой-то старой заброшенной советской турбазе, но атмосфера была хорошая, теплая. Вот тогда уже ощущение возникло, что мы всегда будем вместе.

Анатолий Шабля: Народу про скромные условия были объявлено заранее, но многие степень скромности недооценили. Привезли свои чайники, телевизоры, а втыкать то их оказалось, что и некуда.  Некоторые правильно поняли сразу – приехали со своими палатками и жили более естественной и спокойной жизнью, чем те, кто проводил время в попытках добыть электричество.

Светлана Сорокина: Но были в таком положении дел и плюсы – народ много времени проводил на природе, много общались. А ещё на этом интенсиве была самая вкусная еда, готовили очень по-домашнему.

Максим Бондаренко: Там очень много пели, под гитару и без. Певческий такой интенсив был.

Тамара Старкова: В моей процесс группе были украинцы, татары, голосистые и очень яркие женщины. Процесс-группу мы завершали народной песней. Хорошая точка. А когда зажигались звезды, воздух разрывали звуки 2-х или 3-х хоров. Вначале собирались спонтанно, а потом стало необходимостью. Это была объединяющая мощь и красота звучания народной песни. Кстати, в это время Грузия напала на Осетию. Мы совместно переживали эти страшные новости. А музыка помогла.

Виолетта Юркова: Я лекции первый раз читала. Читать их надо было не с листа, а исходя из динамики интенсива, а я тогда начинающим была тренером. Волновалась. Села и жду, почему никто не идет. Все идут со стульчиками, но мимо проходят. 7 минут сидела думала, поняла потом что время перепутала, на 40 минут раньше пришла, это было время завтрака.

Максим Бондаренко: Финал интенсива был такой интересный: у участников банкет, а тренерская команда грызлась между собой. С одной стороны проясняли незавершенные моменты, с другой стороны последствия незавершенных моментов в теме признания.

С 2009 г. по настоящее время интенсивы проходили уже в п. Архыз на базе пансионата «Энергетик».

Максим Бондаренко: Планировали продолжать в Лаго-Наки, на другой базе, получше. Первый раз мы были ориентированы на то, чтоб было подешевле, чтоб привлечь людей. Буквально за месяц до интенсива эта новая база нам отказала, нужно было срочно искать другое место, а сезон — всё раскуплено, разобрано. Удалось договориться с базой «Энергетик». С тех пор там и закрепились.

Светлана Сорокина: Место это нам очень полюбилось. Мы провели там уже 5 интенсивов. Основные участники интенсива в Архызе, это народ из Сочи, Краснодара, Ростова-на-Дону, сейчас ещё стал проявлять активность Волгоград.

С 2007 г. по 2011 г. проводились специализированные интенсивы по работе с семьей и детьми под рукодством Н. Кедровой при участии краснодарских тренеров (Сапоговой И. и Шабля А.) в п. Сухая щель.

Ирина Сапогова: Бессменным организатором этих интенсивов в Краснодаре была О. Савичева.

С 2009 года и по настоящее время становится популярным «Южный гештальт интенсив: Я, Ты и отношения».

В 2013 году молодой командой супервизоров впервые был организован тематический шатл «Арт famali гештальт» в п. Гуамка, при участии Е. Моисеевой, И. Сапоговой, Л. Ожиговой, С. Хачатуровой, В. Ютко, О. Ефимова и приглашенного гештальттерапевта из Канады, ученицы Б. Резника, С. Васильевой.

Начало ведения программ 3-й ступени краснодарскими тренерами.

В 2010 году в г. Краснодаре стартовала первая группа 3-й ступени обучающей программы, ведущими которой стали краснодарские тренеры — Светлана Сорокина и Максим Бондаренко, а также Максим Линенко (г. Москва). В январе 2014 года был запущен уже второй состав 3-й ступени.

Светлана Сорокина: Практика самостоятельного проведения групп третьей ступени в регионах, МГИ не приветствуется. Кроме Краснодара, в России это разрешено только в Уфе.  При таком положении дел, особенно ценно, что Данила положительно отреагировал на  запрос Краснодара и разрешил нам самостоятельное ведение. Так что это — своего рода признание уровня профессионализма и зрелости нашего сообщества.

Максим Бондаренко: Когда первый раз что-то делаешь, там главное что, вот смогли, получилось.

Особенности краснодарского сообщества:

Максим Бондаренко: Краснодарское сообщество одно из самых больших, если не считать Украину, но это целая страна. А на уровне города региона, пожалуй, в МГИ одно из самых крупных. По количеству участников, масштабам конференции, тренерскому составу. Также оно из самых давних, одно из первых возникло.

Анатолий Шабля: особенность в том, что кто ни попадал в краснодарское гештальт-сообщество, того сия пучина и поглощала надолго. Кроме Хломова, Калитеевской, Светы Мигачевой, то же случилось с Игорем Даниловым,  Теньков пока… ну, ещё не всё потеряно с ним. Светлана Мигачёва: ещё Лена Моисеева и Оля Семёнова.

Светлана Мигачёва: Одна из особенностей краснодарского сообщества — это принятие инаковости. Несмотря  иногда на очень жесткие пограничные напряженные вещи, в глубине краснодарских гештальтистов много терпимости к тому, что делает другой.

Ещё одна особенность, то ли это больше связано с особенностью людей, то ли с особенностью этапа развития сообщества. Но суть в том, что не хватает ресурса непрерывных отношений, не удается их построить. Когда в отношениях удается создать непрерывность, тогда получаются долгосрочные хорошие проекты. А тут часто получается, что люди не выдерживают непрерывных отношений, сталкиваясь со сложностями, не проживают пограничное напряжение, рано уходят в автономию.

Виолетта Юркова: Сейчас сообщество больше в подростковой фазе, сколько сообществу — лет 14? Оно прошло фазу симбиоза, фазу раздробленности, сейчас фаза выделения — отдельная личность выполняет некие функции, эту фазу не просто проживать. Гештальт — это постоянная смена разрушения и построения фигур.

Светлана Сорокина: про текущий этап жизни сообщества приходят в голову две вещи: первое —  удалось прожить пограничное напряжение, о котором шла речь. В сообществе 4 года назад возник раскол. Но последний год напряжение спало, всё улеглось.

Второе — про преемственность. Некоторое время назад не ощущалось присутствие, активность  нового поколения. А с недавних пор стали появляться люди, принимать активное участие в проектах. Это заметно, это радует.

Ирина Сапогова: Самым обнадеживающим для меня фактом «живого» сообщества является то, что несмотря на разные точки зрения и профессиональные интересы «гештальтистов-ветеранов», сообщество растет и так или иначе порождает разные инициативы. Когда-то это была конференция дебютов, сейчас сайт. Выпускники программ (статистически примерно 30% — а это не мало!) занимаются частной практикой и достаточно успешно, проводят различные тематические и терапевтические группы или просто более успешно реализуют свои личные и профессиональные мечты.

Остается открытым и сложным вопрос организации сообщества, его структуры, но я надеюсь – это вопрос времени. В гештальт пространство, на мой взгляд, притягиваются люди, уставшие от жесткой структуры и нормированного рабочего дня, поэтому у нас получается хорошо структурировать конкретные мероприятия, как, например, конференция.

Наталья Майстренко: Я думаю, на сегодня остается открытым вопрос о структуре сообщества. Если вначале мы были озабочены конституированием, создавали Лигу, комитеты, Совет, то сейчас проявившиеся силы самоорганизации и развития явно свидетельствуют о том, что сообщество есть. Может структура и родится естественным путем. Сегодня для начинающих терапевтов важно как-то встраиваться в жизнь практикующего сообщества. Здесь проявляется много творческого приспособления. Старожилы сообщества, приходя на тренерские сборы, на мой взгляд, как «сторожа», осторожно поддерживают поле сообщества как колышки, чтобы не распалось.

Виолетта Юркова: Давняя особенность сообщества, которая и сейчас продолжается, это вовлеченность большинства гештальтистов в юнгианский анализ. Кто-то после гештальта пошёл в анализ. А мы: я, Попова, Ключеров параллельно изучали обе программы. Они шли одновременно, иногда в один и тот же месяц.

Максим Бондаренко: Включенность многих тренеров первой волны в обучение юнгианскому анализу привносит иные взгляды в работу, по сравнению с чисто гештальтисткими. Я думаю, это как раз хорошо. Психотерапия вообще началась, с анализа, и именно анализ закладывает опорные основы.

Наталья Майстренко: Становление юнгианскими аналитиками не привело к уходу от гештальт-терапии. Это очень сильный довод в пользу выбора данного направления профессионализации. Мы совершенствуем язык, на котором говорим о жизни и терапии и, похоже, слышим друг друга всё лучше.

Андрей Чернов: Бурно здесь (в Краснодаре) всё развивается, более инициативные ребята. Здесь всё гораздо шире, быстрее, многочисленнее. Есть чему поучиться. Краснодар это такое — представительство южного региона.

Да и люди в сообществе — значимые узнаваемые.

Настоящим своим другом по жизни, я считаю Толика Шаблю,  Макса Линенко. Да и со всеми теплые очень отношения. Даже не знаю с кем бы я при встрече не обнялся. Какие бы сложности не бывали с выездом, в Краснодар я всегда приезжаю, стараюсь использовать любую возможность.

Сейчас, в Краснодаре стартовал важный проект— сайт Гештальт-сообщества Кубани.

Цели этого проекта:

  • сохранение, поддержка и развитие гештальт-сообщества (интеграция сообщества, создание единого информационного пространства);
  • продвижение ценностей и идей гештальт-сообщества.

Максим Бондаренко: сайт — это один из таких интегрирующих элементов. Конференция — это место, где люди воочию собираются, а сайт — это место, куда стекается  информация: что происходит, кто, где и что проводит. В этом смысле, сайт — это такая важная штука для поддержания интеграции. Главное, чтобы он живым был, не формализовался.

Виолетта Юркова: важно, что открытие и начало жизни сайта связано с историей, памятью, и обозначению той точки в истории, где находится сейчас сообщество.

Андрей Чернов: Я просто желаю, чтобы вы в какой то момент не остановились. Потому что идея хорошая. Здорово. Я прям, с приятным удивлением обнаружил, что появился в регионе такой сайт. Ну, поскольку я перфекционист, я, конечно бы, там что-то как бы переделал бы, но идея точно хорошая.

Наталья Майстренко: создание сайта сообщества – это акт признания реальности собственного существования, эдакая рефлексия. Сайт может вместить  разнообразие жизни и творчества, стать реальной территорией диалога.

Гештальт-сообществу Краснодара уже 20 лет. Юное, но уже совершеннолетнее, оно прошло разные этапы.

Историю его рождения и подрастания мы постарались изложить в этой статье. А вот история его взросления и вызревания создается прямо сейчас и каждый из нас причастен к этому. Сообщество продолжает развиваться, продолжает рождать новые проекты, обеспечивая свои новые потребности.

Авторы: Лусине Бадалян, Инна Сахарова, Лилия Семенова.

24.02.2014 года.

Все права защищены © 2014 Гештальтсообщество Кубани

Авторские права защищены. При копировании страниц, указывать автора и писать ссылку на сайт: http://geshtalt-kuban.ru/.